Московские фабрики. Как строили до революции?

Своды Монье, чугунные колонны, благородный красный кирпич и другие приметы московского промышленного стиля.

Амбиции российского капитализма, нарастившего стальные мышцы в конце XIX века, воплотились не только в элегантных фасадах доходных домов, но и в промышленных сооружениях, которые, умножаясь с каждым днем, трансформировали облик города. Фабрики, дымя трубами, вторгались в берега столичных рек и провоцировали на поиски новых архитектурно-инженерных решений.

1453b_0_5eed77fa795d5c58c0df661dd8512ec1

Торжество эклектики и красного кирпича

Несущие стены предпочитают строить из кирпича, его не штукатурят и не облицовывают фасадом — оптимизируют расходы, как и во всей индустриальной Европе. При этом не скупятся на архитекторов, над фабриками и заводами работают лучшие из лучших — от Клейна до Шехтеля. Среди промышленников и, следовательно, заказчиков большой процент иностранцев. Поэтому появляются промышленные сооружения, напоминающие шотландские замки и русские терема, американские доки и голландские верфи. Благо, фигурный кирпич дает широкий простор для творчества.

Некоторые исследователи, говоря об архитектуре конца XIX века, выделяют особый «кирпичный стиль». Но их оппоненты уверены, что отсутствие штукатурки — это еще не стиль, это всего лишь способ декора, который был востребован во всех архитектурных течениях того времени — от московского модерна до эклектики (вспомним здание Государственной Думы, ныне Исторический музей). И мы, пожалуй, согласимся с этой точкой зрения.

На фото — здание Товарищества русско-французских заводов «Проводник», ныне Электрозавод, в том виде, в котором его задумывал Георгий Евланов — ученик и помощник знаменитого Клейна. Строительство остановила революция, но проект не забросили. Только лишили его стрельчатых башен, верхнего освещения и окон-розеток.

Парящие своды Монье и невесомые перекрытия Шухова

Освещение на фабриках было, преимущественно, естественным, хотя на некоторых из них работа не прекращалась даже с наступлением темноты — тогда в ход шли газовые и керосиновые лампы. А вот днем достаточное количество света давали большие окна и высокие потолки. Внешний облик последних определяли два инженерных решения.

Во-первых, своды Монье, названные по имени изобретателя железобетона. Чтобы закрыть обширные рабочие пространства, под потолком обустраивали систему балок, на которую опирались небольшие бетонные своды, прошитые арматурой (ширина пролетов около 1,5 м). Позже, на излете XIX века, появляются знаменитые сетчатые оболочки Шухова: система металлических стержней, которые, перекрещиваясь друг с другом, дают удивительно прочное и легкое перекрытие. Они были использованы, к примеру, в 1911-1914 при реконструкции и строительстве корпусов «Генерального Французского и Континентального общества освещения».

На фото — старейшие московские газгольдеры. В 1865 году голландец Букье и англичанин Голдсмит выиграли конкурс на организацию газового освещения в Москве. Газ добывали из каменного угля, привозимого из Великобритании, поэтому завод построили возле железной дороги. В 30-е годы Москва переходит на электрическое освещение, а в 40-х появляются газопроводы, по которым бежит природный газ. Завод переориентировали на выпуск бытовых плит и газовых горелок, тогда же появляется название «Арма». Сегодня здесь расположены офисы и арт-пространства.

Декор из чугуна

В конце XIX века промышленный дизайн еще не отделился от прикладного искусства, и даже дизельный генератор старались сделать изысканно красивым. Широко применялся чугун — сплав железа с углеродом. Российская Империя, благодаря уральским заводам, была одним из мировых лидеров в его производстве. Чугун использовали как напольное покрытие, из него строили маршевые и винтовые лестницы, тонкие колонны, поддерживающие своды, фонарные столбы, балконы и скамейки.

На фото — пример современного осмысления loft-пространства. Можно разглядеть и тонкие чугунные колонны, и балки под потолком, и миниатюрные своды Монье.

Не станком единым

Жизнь рабочих в конце XIX века не была сладкой: о 8-часовом рабочем дне, ежегодном отпуске и пенсионном обеспечении они могли только мечтать. Тем не менее, многие промышленники задумывались о сопутствующей социальной инфраструктуре. Конечно, о домах-коммунах и фабриках-кухнях речи не шло, но больницы, столовые, спальные и санитарные корпуса уже были Как правило, все они увязывались в единый архитектурный ансамбль — и стилистически, и композиционно.

Так Адольф Сиу, обрусевший француз и основатель Торгового дома «А.Сиу и К» (после революции — кондитерcкая фабрика «Большевик»), сразу за главным зданием фабрики возвел несколько двухэтажных зданий, где размещались квартиры для служащих и спальные комнаты для рабочих. Рядом возникли деревянная больница и школа, которую рабочие могли посещать в свободное время.

А при фабрике Алексеевых («Электропровод» в советское время) существовал самодеятельный театр, который в 1898 году стал полноценной труппой под руководством правнука основателя династии — нам он знаком по псевдониму Станиславский. И актеры, и даже режиссер были выходцами из трудового коллектива. Билеты рабочим фабрики раздавали, естественно, бесплатно. Сейчас здесь обитает театр-студия Сергея Женовач.